Сообщение rina_g » 25 июн 2021, 19:08
Здравствуйте, Галина! Спасибо за ответ.
Приспособиться к ишемии было не сложно, так как она у меня начала проявляться ещё в подростковом возрасте в более лёгкой форме. Мне ничего не оставалось, кроме как примириться с этой болезнью, потому что никто не верил, кроме ближайших родственников (и те поверили не сразу), что со мной что-то не так. Меня считали ипохондриком, потом поставили универсальный диагноз ВСД, и сказали, что все само пройдет, а одна врач вообще сказала, что все мои проблемы уйдут, как только я выйду замуж. Только благодаря обследованию на мощном томографе мне смогли поставить верный диагноз, а до этого лет 20 меня убеждали, что я притворяюсь. Поэтому мне пришлось жить с тем, что в любой момент могут начаться головные боли или потеряю сознание, или ещё что-нибудь случится. Я даже находила плюсы в этой болезни, казалось, мозг работал в каком-то усиленном режиме. Например, я самостоятельно выучила немецкий на довольно неплохом уровне, начала изучать финский, я даже книгу написала, причем часть ее писала параллельно с дипломом.
А с появлением склероза все рухнуло. Последние годы, я смогла всерьез заняться живописью, это мне очень помогало, а сейчас у меня уже не достаточно сил в руках для этого. Думать стало тоже очень тяжело, как формулировать мысли, так и понимать, что говорят другие.
Я очень тяжело перенесла гормональную терапию, после нее у меня не наступила ремиссия, как должно быть при нормальном течении болезни. Отчасти, наверное, страх лечения связан с тем, что придется повторять курс гормонов или назначат плазмоферез. Я видела в палате, в каком жутком состоянии привозили людей с плазмофереза.
С одной стороны, мне хочется просто игнорировать эту болезнь, убедить себя, что ее нет и не лечить; а с другой я просто хочу умереть.
Меня некому поддержать. У меня только мать, которая не очень приспособлена к жизни и все более-менее серьезные проблемы скидывает на меня. Говорить ей о том, что меня что-то беспокоит бесполезно, все равно, что со стеной говорить. А друзья перестали со мной общаться, после последнего инсульта. У меня долго оставались проблемы с речью, мне было тяжело ходить. Хотя я объясняла, что это болезнь, они всё-таки решили держаться от меня подальше.
У меня были раньше попытки самоубийства, поэтому нынешная одержимость смертью меня настораживает.