Ирина, добрый вечер!
Я начала писать Вам ещё две недели назад, но созрела только сейчас.
8 апреля скончалась моя тётя, с которой мы были сильно близки. Несмотря на то, что мне уже 27 лет, я не очень умею справляться с теми эмоциями, в которые окунулась.
Если позволите, я начну с того момента, как я решила написать, это было 9 апреля. Заранее извините за многословность, многое кажется важным.
Честно говоря, я просто не знала, что мне делать, куда идти, и к кому обращаться.
У меня есть тетя Маша. Это сестра моего папы. Она принимала огромную роль в моём воспитании. Это было особенно ощутимо потому, что мои родители иногда отличаются тем, что целиком погружаются в свои внутренние проблемы (алкоголизм-как следствие). Часто, Маша была единственным человеком, которому я могла позвонить. Она воспитатель детского сада по образованию, но работала сначала в Музее Востока, потом в галерее, которая занимается продажей восточного антиквариата - оценщиком. Она очень образованный, по-хорошему строгий, принципиальный человек. Я знакома со всеми её коллегами, приходила к ней на работу, она поила меня чаем и могла дать денег, если мне было очень надо: на одежду, иногда на какие-то школьно-студенческие нужды. При этом она обладает прекрасным чувством юмора, харизмой, силой характера. Несколько лет назад она начала по-другому относится к себе и к жизни. Стала страдать апатией, начала поправляться, стала терять интерес ко многому, шутить про "дожить до пенсии". Она действительно вышла на пенсию, стала заниматься дачей, у неё изменились интересы (перестала интересоваться культурными мероприятиями, стала больше тяготеть к телевизору). Стоит сказать, что где-то 5 лет назад у неё обнаружили диабет. Года 4 назад она стала стремительно терять зрение и примерно 2 года назад она уже ничего не видела. Год назад получила 1 степень инвалидности.
Я по своим личным причинам переехала из Москвы, где живут все мои родные, в Петербург в октябре. Мы не отдалились с Машей и бабушкой (её и папиной мамой, они жили вдвоём), наоборот чаще созванивались. Я, правда, переживала и переживаю, что не могла часто быть рядом.
А в декабре после момента потери координации и госпитализации, Маше сделали МРТ и выяснили, что потеря зрения и ухудшение самочувствия - это не следствие диабета, как мы думали всё это время, а менингиома (опухоль мозга), которая защемила зрительный нерв и стала расти дальше. Почему-то бабушка всю информацию о диагнозе сказала только мне, я думаю, она боялась, что другие члены нашей семьи будут паниковать. Я убедила бабушку и сама в это искренне верила (изучив все выписки, информацию на тему и т.д.), что операция - это шанс на выздоровление и опухоль - это объяснение метаморфозам, которые происходили с Машей. Нейрохирург сказал, что шансы на выздоровление - 50 на 50.
В конце января я приезжала в Москву, поддержать родных. В феврале бабушка с Машей, при помощи моего папы, сдали все анализы и встали на очередь на операцию в Склиф. В марте был День рождения у Маши - ей исполнилось 57. Оказалось, что никто не пришел её поздравить, папа , видимо, пил, по телефону в сам день рождения поздравила я, моя мама и машина коллега. Я не знаю, это ли сыграло роль в ухудшении её общего состояния (бабушка говорила, что Маша жаловалась, что никому не нужна), но (я это узнала уже по приезду в Москву на похороны) вскоре она перестала вообще вставать с постели. В уходе за ней бабушке помогали в основном социальные работники и мой папа. Ей два раза вызывали скорую, но Машу не стали класть в больницу, а врач, который приходил после скорой, не счёл нужными внимания её жалобы на сердце. И 8 апреля она скончалась от инфаркта, дома. В тот день, правда, бабушка сказала, что Маша хорошо себя чувствовала и даже позавтракала не в постели. Бабушка подумала, что она уснула и заволновалась только через час.
Сейчас я уже опять в Питере, пробыла в Москве с родными (с бабушкой в основном) вплоть до 10 дней (9 дней выпало на Пасху). Честно говоря, когда я ехала в Москву, я была в очень странном состоянии (в какой-то степени вплоть до того момента, как мы забирали Машу из морга в гробу на кладбище), что была готова поверить, что папа (он мне позвонил через два часа после машиной смерти) подшутил надо мной, что он просто хотел меня увидеть и не знал, как заставить внезапно приехать. 8 апреля побывала на двух службах (я скорее агностик, хожу иногда в буддистский храм, но не православная) - не очень поняла, как я там оказалась, просто вышла из дома и пошла. Не поняла ни слова ни на службе в православном храме, ни на службе в храме католическом. Маша была православной верующей, и вдобавок моей крестной (крестили меня в 9 лет, мне это было очень неприятно) и мне хотелось сделать что-то для неё, в её вере, а не в своей. Я читала молитвы какие нужно, мы её отпели заочно с папой и бабушкой в храме, и на кладбище сделала все согласно предписаниям.
Есть ощущение смятения и вины.
У меня было ключевое собеседование в понедельник в крупную компанию (позиция в области корпоративной социальной ответственности), 10 апреля, я его завалила. У меня не было на это сил.
У меня есть какие-то сны, связанные с Машей, и околомистические ощущения, наряду с каким-то может быть внутренним успокоением от молитв (и это притом, что до того момента я не читала их никогда) и это очень не согласуется с моими воззрениями, есть ощущение потери почвы и даже некоторого сумасшествия, готовности поверить во что угодно. Раздражают живущие люди в принципе, честно говоря, своими ежедневными заботами и волнениями.
Есть приятельница, с которой у меня случилась размолвка незадолго до машиной смерти, во многом из-за того, что приятельница грубо прервала меня во время обоюдного доверительного разговора, когда я стала говорить о Маше и её болезни, эту приятельницу я буквально сейчас ненавижу (хотя вообще обычно не особо испытываю такие чувства вообще). Есть очень негативные переживания от поведения брата, который уехал в отпуск на неделю, когда были похороны (несмотря на то, что он как бы не родной сын папе, мог бы нас и поддержать) и от поведения папы, который говорит, что Маша "отмучалась", и что она не жила настоящей жизнью, что он бы не смог так и вскоре выбросился бы сам из окна, чтобы не быть обузой. Конечно, папа может иметь на такие переживания право, тк он помогал бабушке с Машей в последнее время больше всех, но злюсь все равно, тк это с моим представлением о Маше абсолютно не согласуется и вообще о том, как можно рассуждать о человеке. Может быть, папа так переживает машину смерть.
Наверное, первый раз за долгое время, я позволила себе действительно опустить руки. Как будто годы моей работы над собой, моим настроением, моим поведением были потрачены впустую. Иногда у меня может быть целый день ровное настроение, я могу пытаться осмыслить произошедшее. А иногда мне кажется, что каждая вещь (машины подарки, фотографии, какие-то места в городе - в конце концов, она меня и возила в Питер на длительные поездки - первые мои поездки куда-либо, в 11,13 и 15 лет) кричит мне о том, что Маши нет. И, конечно, частично это переживание разобщило меня с моим женихом (мы живем вдвоем). Пока единственное, что я могу сказать ему на эту тему: "Ты просто не представляешь, что я испытываю".
Последний год-полтора я стараюсь заниматься благотворительностью как жертвователь (так я о вашей службе и узнала), как волонтер, как донор, последние несколько месяцев ищу работу в этой сфере, занимаюсь собственным ликбезом. Я понимаю, что Маша не была единственным человеком, ради которого я это делала, но чувствую опустошение, лишь заставляю себя двигаться.
Что в моём случае можно посоветовать? Как пережить произошедшее? Как можно перестать корить себя и своих родственников, обвинять врачей, ритуальных агентов за чёрствость и преступную невнимательность? Мне кажется, мы все делали недостаточно, старались недостаточно. Хочется сделать ещё что-то для Маши, но я не знаю что. Помогите, пожалуйста, советом.
Ирина, заранее большое спасибо хотя бы за то, что Вы это прочитали.
Ещё раз извините за многословность и сумбурность.